-- Максим, если сравнивать прошлогодний финал, где вы стали четвертым, и этот, можете сказать про себя, что в них участвует два разных человека?
-- Абсолютно. Поменялся я сам. Изменился мой стиль катания. Раньше у меня был стиль как бы для шоу. Сейчас совершенно иной. Более мощный, мужской. Изменилась музыка к программам. Мы стали отдавать предпочтение классике. Если честно, то мне больше по душе новый стиль, потому что он позволяет кататься мощно и заполнить собой весь лед.
-- Кто внушил эти мысли?
-- Естественно, не сам к ним пришел. Помогали тренеры Елена Германовна Водорезова и Татьяна Анатольевна Тарасова. Мы много работали над шагами, над программами. Если раньше я катал программы целиком три раза в год, то сейчас, как минимум, трижды в неделю.
Процесс тренировок сейчас строится совсем иначе. Появились разминки, заминки, потому что значительно возросли объемы. Плюс я более серьезно отношусь ко всему. Превратился в настоящего фаната своего дела. Соблюдаю режим, даже в выходные. До финала Гран-при все время проводил только в гостинице и на катке. Ничего другого для меня не существовало.
-- Отношение к делу изменилось после того, как начали балансировать на грани вылета из спорта?
-- Да. Но штука в том, что когда со мной перестал работать Николай Александрович Морозов, я почему-то не верил, что моя спортивная карьера вот так просто закончится. Хотя все вокруг, включая родителей, твердили, мол, это конец. И только я отказывался верить. Заявил, что сам позвоню Елене Германовне. Она – хороший человек и тренер, и меня возьмет.
-- И позвонили.
-- Именно. Позвонил, честно рассказал, как все получилось. Объяснил, что очень хочу работать дальше. И добавил: «Поверьте, меня не сломать». Но оказалось, все не так просто. Елена Германовна ответила, что, возможно, ничего не получится, что до Олимпиады переходы от тренера к тренеру запрещены. Словом, мне оставалось только повесить коньки на гвоздь, но даже в этот момент я не верил в происходящее.
-- И в итоге все получилось?
-- Да, Елена Германовна все-таки согласилась взять меня на месяц-полтора на испытательный срок до контрольных прокатов. Я начал работать на полную катушку, и, как ни странно, стал получать колоссальное удовольствие на тренировках. Мне было так приятно, что тренеры улыбались, глядя на мое катание. Я чувствовал себя нужным и это придавало сил.
-- Откуда такая уверенность, что все должно сложиться, как задумали?
-- Я просто не представлял свою жизнь без фигурного катания. Да, у меня есть хобби, но это все несерьезно. Елена Германовна и Татьяна Анатольевна меня просто спасли. На первых тренировках они просто стояли у бортика и смотрели. Но постепенно я замечал, как пробуждаю к себе интерес. А еще через полторы недели мы решили ставить программы.
Каждый день, весь в поту, с утра до вечера я пропадал на катке. Вот тут уже эмоции у всех били через край. На прокатах я достаточно хорошо прокатал обе программы. Короткую – нормально, произвольную с маленькими помарочками. Меня похвалили, но на этапы Гран-при не горели желанием отправлять.
-- И все-таки вы поехали и заработали солидный отрыв в баллах от соперников.
-- А кто бы выступал сейчас в финале? Я же знал всех соперников. Чувствовал в себе потенциал. По сумме двух программ на этапе серии в этом сезоне получил самые высокие оценки. Почему? Потому что настрой изменился. Программы стали сложнее и интереснее. А главное – мотивация появилась. Сейчас я очень хочу доказать всем, что меня рано списывать.
-- Не было бы счастья да несчастье помогло?
-- Знаете, я благодарен богу, что все так произошло. Наверное, не будь такого переломного момента в моей жизни, может, ничего бы во мне и не поменялось.
Когда я был маленьким, меня часто спрашивали, почему ты не можешь быть таким, как твой отец? Папа у меня тренер по фигурному катанию. Очень интеллигентный культурный человек. О нем всегда все очень хорошо отзывались. Я не был таким. Но, наверное, нужно было время, чтобы я через что-то прошел, многое передумал, повзрослел и в чем-то приблизился к папе.
Сейчас я стал другим. Обратил внимание, как у нас с отцом похожи прыжки. Смотрю записи его прыжков – копия моих. Папа был парником. Прыгал тройные. Я отца немного обогнал, делаю четверной.
Кстати, у меня и старшие браться тоже занимались парным катанием. Я один остался в одиночном, хотя папа очень хотел меня поставить в пару, но, к счастью, не срослось. Мама у нас исключение – она лыжами увлекалась. Так что я из спортивной семьи.
-- Возвращаясь к финалу, кого считаете главным соперником в Сочи?
-- Не стану повторя банальностей, что главный соперник – это я сам. Хотя, в действительности, так и есть. Из пяти участников юниорского финала основными конкурентами считаю американцев Фарриса и Брауна. Фаррис владеет хорошим техническим набором – четверной, два тройных акселя в произвольной, хорошее катание, классные вращения. Думаю, с Фарисом у нас будет главная дуэль: кто ошибется, тот и проиграет. Но и Брауна нельзя недооценивать. Во-первых, он сейчас выучил тройной аксель. Во-вторых, всегда очень хорошо катался – прекрасное скольжение, вращения. У него есть скорость, каскад с рукой вверх, то есть это плюс. Сложные выходы, заходы на прыжки. Борьба предстоит серьезная.
-- А китайский фигурист, который обратил на себя внимание в этом сезоне, может преподнести сюрприз?
-- Мне кажется, что у китайского фигуриста пока юниорское катание. Фаррис, Браун и я – готовы в большей степени. Тем более, что в следующем году мы переходим на взрослый уровень, то есть имеем определенный опыт за плечами. Когда я смотрю на программы американцев, то понимаю, что они не просто катаются, а хотят что-то рассказать, передать, объяснить движениями, своими программами зрителям. У китайского фигуриста пока этого нет. Он только дебютировал. У этого парня все впереди. Хотя, конечно, слабые соперники в финал не попадают.
Японцы достаточно интересные. Их программы мне нравятся. Они тоже технически очень оснащены. Что еще отличается японских одиночников, из любых положений они могут вытащить прыжки. Мертвые прыжки достают – цепляются и стоят. Это очень ценное качество для них и опасное для соперников.
-- Вы сказали, что являетесь главным соперником для себя. Что может вам помешать?
-- Ничего. Только если лед будет другим. Я настроен по-боевому, на сто процентов. До финала Гран-при в течение недели, в ЦСКА, мы сделали восемь прокатов программ, так что мне катать не страшно. Если только что-то несуразное не произойдет.
-- В финале выступают взрослые и юниоры. Это в какой-то степени облегчит переход на взрослый уровень?
-- Конечно, это здорово. Единственное, меня несколько смущает новая мода в фигурном катании, которая появилась с некоторых пор. Раньше были Ягудин, Плющенко, даже Тимоти Гейбл... Их катание было сложным, ярким, мужественным. А сейчас в цене мягкое, женственное что ли катание. Это новая мода, новая волна. Но кому-то эта мода нравится, кому-то нет. Со временем, как всякая мода, она изменится. Тяжелее тем, кому эта мода не по душе. Я – сторонник того, чтобы в фигурном катании было четкое разделение. Это женское катание, это мужское, это танцы, это пары. Мне кажется так понятнее и правильнее.
